Oтбелязване 690-годишнината (1323-2013) от защитата срещу византийската армия на средновековния Пловдив от православната наемна казашка армия на стратега Иван Русин

Една недостатъчно разлистена страница от историята на Пловдив, засвидетелствана в историческите средновековни хроники, е свързана с личността на един казашки военачалник – Иван Русин. По повод 690-годишния юбилей от героичната отбрана на средновековния Филипопол срещу византийските военни сили заслужва да бъде отбелязан подобаващо с научна конференция и скромен паметен знак или друга инициатива, която да послужи за спомен на тази себеотверженост на тези чуждоземни защитници не само на град Пловдив, но и на целокупността на Българското царство.
За разлика от активните българо-руски културни връзки през Средните векове, където водещо било мястото на България, то политическите отношения между двата народа през XII-XIV в. били твърде спорадични. Същестувалата докъм X в. условна българо-руска етническа граница, най-общо по Днепър и Днестър, отдавна била разкъсана от номадите - печенези, узи, кумани, татари. Някогашната Киевска Русия, способна да организира морски походи към Цариград, дори да осъществи през 968-971 г. мощна агресия против Първото българско царство (походите на княз Светослав Игоревич), вече не същестувала. Мястото й било заето от далеч по-слабите във военно и политическо отношение княжества в Киев, Галич, Чернигов, Суздал, Новгород и т.н., които се борели с номадите, а в средата на XIII в. изпаднали в тежка зависимост от татарската "Златна Орда".

И все пак, макар и в по-скромни мащаби, политически и етнически връзки между двете страни съществували. Общата им славянска природа улеснявала както културното влияние, така и взаимните групови и личностни контакти. През XII-XIV в. имало не един случай, в който руси идвали на българска служба. Бидейки славяни, православни и близки по език с българите, те се интегрирали много по-лесно в сродната им народностна среда в сравнение с представителите на редица други народи. Най-значимо от военнополитическа гледна точка обаче било участието на т.нар. бродници като съюзници на първите Асеневци.

Тази интересна общност, първообраз на руското и укранското казачество, живеела в куманската степна територия, но притежавала свои собствени "воеводи". Освен това поне в голямата си част бродниците били православни християни. Техните редици били попълвани от избягали руски селяни, политически бегълци и тем подобни елементи, на които особено прилегнало куманското название "козак" ("волен, свободен човек"). Името "бродници" обаче не означава "бродяги" или "скитници", а въоръжени пазачи на бродовете по големите степни реки. Тази служба русите изпълнявали в съгласие с куманските ханове, с които били в тесни връзки и в известна зависимост. Естествено, когато още Петър и Асен се обърнали за помощ към куманите, те влезли в съюз и с воеводите на русите-бродници.

След гибелта на цар Калоян в Търново се разгоряла междуособна борба за престола, в която надделял Борил. Синовете на Асен, Иван Асен II и Александър, били отведени от верни привърженици при куманите. Когато обаче Борил се оженил за царицата куманка, наложило се търновските принцове да търсят нов подслон - този път те отишли, както пише Георги Акрополит, "...в страната на русите". Това било най-вероятно не Галицкото, както немотивирано се твърди най-често, а Киевското княжество. Единствено то било наричано "Русия" или "руската земя", докато другите княжества и във византийските извори са наричани с локалните им имена - например "Галица" за Галицкото. Най-вероятно от Киев към 1217 г. Иван Асен и по-малкият му брат тръгнали към България, като същевременно набрали войска от "сбирщината руси", както се изразява Акрополит. С помощта на тези руси и след продължителна гражданска война Иван Асен II победил цар Борил и си върнал бащиния престол. Тази "сбирщина" най-вероятно са бродниците или някоя сходна с тях група руско население - например споменатите в руските летописи "выгонци галичские". Руските наемници на Иван Асен II поне отчасти останали в България. Дали името на град Русе (дори и през XIX в. Руси), което е на етнонимична основа, има връзка точно с тях не може да се каже със сигурност. Както ще видим обаче, нейде в същия район действал и най-видният руски емигрант в България, деспот Яков Светослав.

През 1323 г. няколкостотин алански конници, водени от вождовете си Итил ("Волга") и Темир ("Желязо"), бранели Пловдив под командването на военачалника Иван Русина. Между 1263 и 1322 г. Пловдив бил владение на византийската империя и принадлежал на тема Стенимахос (дн. Асеновград)-Цетина (край с. Дорково в Родопите, дн. Чепино).

За кратък период (1322-23 г.), в резултат на военната кампания на цар Георги II Тертер (от куманската династия, основана от цар Георги I Тертер, 1280-1292) в Тракия, градът бил отново под властта на българите. Знаем, че главнокомандващ гарнизона от наемници на българския цар бил Иван Русина. Българският гарнизон се състоял от 1000 конници алани и мизи (т.е. българи) и 2000 тежковъоръжени пехотинци (платени професионални чужди войници). Военните командири на аланите и мизите били Итил и Темир, както и унгареца Инас, които са назовани от летописеца Йоан Кантакузин архонти, а самият гарнизон се оглавявал от Иван Русина, наречен стратег. Те удържали 4-месечна обсада от силите на имп. Андроник III на града и атаки с невиждано големи подвижни обсадни кули, даже и след смъртта на българския цар през пролетта на 1323 г. Имп. Андроник III имал за свой съюзник деспот Войсил (владетел на крепостите от Стилбос-Сливен до Копсис-Сопот), който бил византийски васал с титлата “деспот на Мизия”, който изменил на стария император Андроник II и подкрепил младия Андроник III, когото на свой ред предал в решителен момент, обявявайки се за умрял, вследствие отровяне с гъби.

Чак през август с.г. “мизийските велможи” избрали за свой цар Михаил, владетелят на Видин, чиято майка била неизвестна дъщеря на Теодора-Ана (дъщеря на цар Иван II Асен) и севастократор Петър, а баща му бил българския първенец от кумански произход Шишман – видински владетел. Цар Михаил III Шишман Асен (1323-1330) не могъл да задържи града след малшанс при изтеглянето на наемната войска, защитавала Пловдив.

Обща била борбата на българи, алани и руси против татарската “Златна Орда”. След абдикацията на основателя на Тертеровата династия на трона в Търново е поставен Смилец (1292-1298), протеже на татарския хан Ногай. Синът на законния български цар Георги I Тертер, Теодор Светослав бил отвлечен заложник на татарската орда. Синът на Ногай Чака (Чоки) в 1299 г. дори се възкачил на българския престол, но Теодор Светослав (1300-1322) успял да отстрани татарина.

Започвал упадъкът на тататрското държавно обединение – от 1357 до 1380 се сменили 25 хана. От “Златната орда” отпаднали Хорезъм, Астрахан, Полша и Литва завзели земи по долния басейн на р. Днепър. Татарския владетел Мамай претърпял съкрушителен разгром в Куликовската битка през 1380 г. с войските на обединените руски княжества, начело с Москва. Хан Тохтамиш (1380-1395) овладява вътрешните смутове и укрепва централната власт. Той разгромил Мамай на р. Калка и в 1382 напредва към Москва, която завладява чрез измама и подпалва.

Когато през 1381 г. митрополит Киприан (от българския род Цамблак) Киевски поема и митрополитския престол на Русия, то една от първите му инициативи е да въведе почитанието към св. благоверен княз Александър Невски, победителят на тевтонските рицари, именно за пример за всички борещи се против татарската напаст.

Руският народ се освободил окончателно от татаро-монголското робство през 1480 г., а Голямата Орда, наследила Златната, прекъсва съществуването си в началото на 16 век.

През 1328 г. старият император вече владее единствено Цариград и прилежащите територии. Изоставен от Стефан Дечански, той търси помощ от българския цар. Михаил Шишман, който струпва военни части по границата с Византия, а 3000 конника предвождани отново от русина Иван се отправят към Константинопол, за да охраняват Андроник II. Но старият император не допуска отряда в двореца, поради предупреждение от внука му, младият василевс, че това е претекст за българите да овладеят столицата, а царят изтегля конницата си, опасявайки се да не я загуби. Михаил Шишман, който не успява да се възползва от междуособиците във Византия, за да наложи властта си в Източна Тракия, сключва през пролетта на 1330 г. антисръбски съюз с Андроник III и привлича в коалицията владетелите на Влашко, Молдова и черните яси. Стратег Иван участва вероятно и в битката при Велбъж на 28 юли 1330 г., където според сведенията на Никифор Григора, Михаил Шишман разполага с 12 000 български и 3 000 „скитски“ (татари, яси, алани и власи), но сръбският цар Стефан Дечански със своите 14 000 души, към които впоследствие се присъединяват 300 (по сведения на Кантакузин) или 1000 (по сведения на Григора) испански немници-каталани, разгромява войската на българския цар, който, тежко ранен, умира три дни по-късно в плен.

В началото на I век аланите заемат земите по средното и долно течение на Дон. Според писмените източници от втората половина на I век до IV век те оглавяват силен съюз на сарматски племена. През II-III век те създават проблеми на Римската империя, като нахлуват в нейните дунавски и кавказки провинции. Херодот описва аланите като „високи руси хора, подстригващи се късо, за разлика от скитите“ (Херодот, Книга IV). Амиан Марцелин казва: „Почти всички алани са високи и добре изглеждащи, косата им обикновено е руса“ (Ammianus Marcellinus, XXX.2.21). „География“ (XXIII, 11.v) на Страбон, който е роден в Понт на Черно море, но, съдейки по формите на племенните имена, вероятно използва и ирански източници, споменава за аорси. Еврейският историк Йосиф Флавий, съвременник на събитията, пише в „Еврейските войни“ (книга 7, глава 8.4), че аланите (които той нарича скитско племе), живеещи край Азовско море, пресичат Железните врати, за да грабят, и побеждават армиите на мидийския цар Пакор II и арменския цар Тиридат I.

Под натиска на хуните през V век част от тях навлизат в Западна Европа и през 429 г., заедно с вандалите, в Северна Африка. Вандалските крале в Африка използват традиционната титла Крал на вандали и алани (Rex Wandalorum et Alanorum). Част от аланите, заминали на запад, се включват в нашествието на германските племена вандали и свеви в римската провинция Галия. Григорий Турски споменава в своята „Liber historiae Francorum“, че аланският крал Респендиал спасява вандалите при сблъсъка им с франките при пресичането на Рейн на 31 декември 406.

Смята се, че потомци на аланите са днешните осетинци. Различните форми на алан, както и ирон, самоназванието на днешните осетинци, се свързват с ариан („благороден“ на авестийски и санскритски). Според някои хипотези аланите са един от клоновете на индо-иранците, от които произлизат индоарийците и иранските народи. В хода на историята аланите са известни и с друга група свързани имена. Първоначално са наричани на гръцки Αορσι, което от IX век е съкратено до аси, ас или ос, на руски яси, на грузински оси. От това име произлиза и съвременното осетинци.

Още през IV-V век аланите са поне частично християнизирани от ариански мисионери. Особено внимание на християнизацията на Кавказките планини отделя имп. Юстиниан Велики (527-565). В Кавказ са обособени няколко епархии в състава на Константинополската патриаршия. “Грузинските летописи свидетелстват за това, че Шестият Вселенски събор подчинил на Мцхетския патриаршески престол Осетия и Черкезия” (Митрополит Ставропольский и Бакинский Гедеон, История Христианства на Сев. Кавказе до и после его присоединение к России, Москва-Пятигорск, 1992, с. 19-20, - цит. по монах Теогност (Пушков) от Моздок, Северная Осетия). След Юстиниан I влиянието на Византия на Кавказ отслабва и вероятно по тази причина тези катедри са предадени на Грузинската църква. През X век обаче византийските императори отново обръщат сериозно внимание на кавказките предели. Именно между X и XIV в. там има благоприятна почва за религиозна мисия. В епохата на Палеолозите мястото на юстинияновите епархии е заето от Великата Аланска архиепископия, която скоро получила статут на митрополия, като в нея влизали и земите на черкезите. Днешният гр. Долен Архиз край река Голям Зеленчук явно е бил аланския епархийски център. Митрополит Гедеон в своя исторически труд привежда в подкрепа на тази хипотеза множеството съхранени в региона църковно-исторически и археологически паметници, напр. каменните статуи на християнски воини, които имат на челото и рамото си кръстове, а в ръцете – чаша, символизираща изпитите до дъно страдания (срв. Митр. Гедеон, там, с. 47). Същата теза застъпва и историкът на аланите и техните потомци – осетинците, Б. Синтсий, разглеждайки съвършенството на архитектурните форми на четирите средовековни храма и стенопсите в тях (цит. по Митр. Гедеон, пак там, с. 45). В началото на третото хилядолетие бе открита уникална находка - на отвесна скала над р. Г. Зеленчук, в естествена скална ниша, на гладката каменна повърхност е умело изписано от визнтийски иконописец изображение на Иисус Христос, поразително приличащо на изображението от Лика на Спасителя от Торинската плащеница (срв. монах Феогност (Пушков), http://pravoslavie.ru/put/apologetika/naskalniyobraz.htm).

След куманите най-съществен принос в историята на България през XII-XIV в. имат аланите.

През 1301 г. Теодор Светослав разрешил на алани, които били в състава на Ногаевите войски, да преминат през България и да отидат във Византия. Остатъци от тези алански конници, след като били разбити от каталаните около Галиполи, а и в Тракия загинал вождът им Гиркон, поискали убежище от цар Теодор Светослав и са били заселени в района на Татар-Пазарджик (Пазарджик) през 1306-1307 г. Понеже тези алани от векове са били православни християни, те се интегрирали бързо в българската среда. Тук можем да се направим връзка и с близката грузинска света обител – Бачковската, която вероятно е била средоточие за тези вярващи, обгрижвани в родината си до десети век от Грузинската Църква. Според сръбски извори, други алани, от т. нар. "Господство Яшко" (вероятно в днешната румънска част на Молдова), са били съюзници на Михаил III Асен Шишман във войната му със сръбския крал Стефан Дечански през 1330 г. През 1365 г. във войската на видинския цар Иван Срацимир (1356-1397) е имало части от такива "яси измаелити", т.е. мюсюлмани. В 1187, когато аланският княз Давид Сослан се жени за царица Тамара, се поставя началото на династията, управлявала Грузия през следващите 6 века. На няколко пъти алански княгини се женят и за руски князе, например Мария, съпруга на кн. Всеволод и баба на Александър Невски. Централизирана аланска държава, известна в източниците след VIII в. като Алания, със столица Магас контролирала важния търговски път през прохода Дариал. Алания съществува до 1238-39 г., когато бива унищожена от монголските нашествия.

Особен интерес като типичен руски "мъж на кървите" представлява Иван Русина, "най-релефно очертаната фигура на български военачалник" от онази епоха по думите на Константин Иречек. Доскоро се приемаше, че руснакът Иван се е появил в България нейде в началото на XIV в. в резултат на татарското господство в руските земи. Един публикуван наскоро унгарски документ обаче го споменава като сподвижник на унгарския северински бан Теодор Чанад, управлявал земите около дн. Турну Северин във Влашко. Видинския деспот Михаил (бъдещият цар Михаил III Асен Шишман) през 1316-1317 г. подкрепял бан Теодор, който бил сред противниците на унгарския крал Карол Роберт. Кралските войски успели да победят бунтовниците и поддържащите ги българи. Част от победените, сред които специално е споменат Иван "Орос" (Русина), потърсили убежище при деспот Михаил. Фактът, че преди да се появи в България Иван бил на унгарска служба може да се приеме като косвено указание за произхода му. С Унгария било свързано най-вече Галицко-Волинското руско княжество, т.е. земите на днешна Западна Украйна.

Иван Русина постъпил във войската на деспот Михаил Шишман навярно със своите военни сили, съставени от унгарци, а вероятно и от руси. Както отбеляза Хр. Димитров, надали е случайно, че през 1323 г. като пръв помощник на Иван срещаме унгареца Инас. Когато деспот Михаил получил короната на Асеневци в Търново, то Иван Русина заел висок пост в българската армия. Най-вероятно той станал "протостратор" - командир на царската конница, вторият по ранг военачалник в държавата. По заповед на цар Михаил Иван Русина начело на един корпус от хиляда конници (главно алани, а може би и маджари) и 2 хиляди пехотинци се заел с отбраната на Филипопол/Пловдив. Негови помощници били споменатият унгарец Инас и аланските вождове Итил и Темир (вж. тук в очерка за кумани, татари и алани). Пловдив бил току-що присъединен към България след повече от половинвековна ромейска власт. Под командването на Иван градът издържал четиримесечната обсада, предприета от византийския престолонаследник Андроник III Млади и българския му съюзник деспот Войсил. През лятото на 1323 г. противникът бил принуден да се оттегли, а хората на Иван не само пазели Пловдив, но и нападали съседните градове под ромейска власт, най-вече Стенимахос (дн. Асеновград) и Цепина (при с. Дорково, Пазарджишко). За съжаление, когато опасността отминала, градът бил нелепо изгубен поради наивна грешка и непредпазливост на военачалника. Цар Михаил Шишман явно се нуждаел от опитен военен като Иван Русина, поради което изпратил друг свой воевода да го смени. Иван заедно с голяма част от хората си излязъл да посрещне идващия за смяна гарнизон, а през това време пловдивските гърци отворили вратите на града пред тайно приближил се византийски отряд... За Иван не оставало нищо друго, освен безславно да се завърне при своя владетел.

Този провал не се отразил особено върху кариерата на Иван. Очевидно той неведнъж бил доказвал своите качества на "опитен в стратегията" човек, както го е оценил не някой друг, а Йоан Кантакузин - бъдещ византийски император през 1347-1354 г., а по време на описваните събития "велик доместик", т.е. главнокомандващ сухопътните сили на империята. Без съмнение Кантакузин, сам отличен военачалник, няма как да не се е сражавал с Иван Русина, вероятно го е познавал и в личен план, тъй че оценката му заслужава доверие.

През 1328 г. Иван Русина отново излязъл на преден план. Този път Михаил Шишман го изпратил с особена задача към самата византийска столица. Старият император Андроник II, който вече седем години без успех воювал с внука си Андроник III, бил пред пълен крах и не вярвал дори на собствената си гвардия. Той тайно се свързал с българския цар, молейки го за помощ. Хората на Иван Русина, отново 3 хиляди души (този път само конници), трябвало да поемат охраната на самия императорски дворец! Изкушението било извънредно голямо, тъй като мечтата за Цариград, завещана от Крум, Симеон Велики и Иван Асен II, никога не напускала напълно българските царе! Войнственият и енергичен Михаил III Асен Шишман решил да използва корпуса на Иван Русина като своеобразен "троянски кон". В уговореното време Иван и хората му трябвало да арестуват императора, да завладеят двореца и някоя от градските порти, а царят с голяма армия от българи и съюзници татари да утвърди появата на една нова империя "...от Византион (Константинопол/Цариград) до Истър (Дунав)...", както заключава византийският историк Никифор Григора. Планът бил задействан - Иван и хората му наближавали византийската столица, а цар Михаил със своите войски се установил в Диампол (Ямбол). Шпионажът на Андроник III обаче разкрил българските планове. Уплашен от развитието на нещата, Андроник III писал на иначе омразния си дядо в никакъв случай да не допуска Иван Русина в столицата. От друга страна, младият император решително протестирал пред своя зет Михаил, упреквайки го в коварство (българският цар официално бил съюзник на Андроник III "Млади"!), като същевременно заплашвал, че ще унищожи отряда на Иван. Бил даден ултиматум и на самия Иван, който в този труден момент проявил завидно самообладание. Българският военачалник заявил, че не е дошъл като враг и с писмена клетва лично поел отговорността за навлизането си в чужда територия. По този начин Иван Русина целял да печели време, както и да защити авторитета на своя владетел. Във връзка с този случай Кантакузин разказва, че цар Михаил изпратил на Иван "...перо, опърлено от огън, защото това бе знак за бързина у българите...", т.е. пълководецът получил заповед светкавично да се изтегли на българска територия.

Като се има предвид положението му на висш военен, Иван положително участвал в злощастната битка при Велбъжд (Кюстендил) на 28 юли 1330 г., в която Михаил Шишман бил коварно победен от сърбите и загубил живота си. По всяка вероятност той бил сред онези заговорници, водени от логотета Филип и протовестиария Раксин, които свалили сръбското протеже Иван Стефан (1330-1331) и довели на власт Иван Александър (1331-1371). Иван Русина навярно бил най-близкият помощник на новия цар във войната с Византия през 1332 г., завършила с победоносната битка при Русокастро (близо до дн. Бургас) на 18 юли с.г. Тогава Андроник III бил разгромен и напълно блокиран в малката крепост. Само великодушието на Иван Александър избавило византийския император от пълна катастрофа и унизителен плен. За този изход на битката навярно свои заслуги имал опитният протостратор Иван. Това личи и от обстоятелството, че именно той бил упълномощен от царя да води преговорите с императора, дори да уговори династичен брак между царския син Михаил Асен и Мария, дъщерята на Андроник. Проявеното високо доверие показва, че в лицето на Иван Русина царят и българският елит отдавна не виждали емигрант, наемен командир и пр., а "...един от българските знатни..." (отново по думите на Кантакузин).

Допълнителни източници:

1. Alemany, Agustí. Sources on the Alans: A Critical Compilation. Brill Academic Publishers, 2000.

2. Bernard S. Bachrach, A History of the Alans in the West, from their first appearance in the sources of classical antiquity through the early middle ages, University of Minnesota Press, 1973.

3. Golb, Norman and Omeljan Pritsak. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. Ithaca: Cornell Univ. Press, 1982.

4. John V. A. Fine, Jr., The Late Medieval Balkans, University of Michigan Press, 15.06.1994.

5. Пламен Павлов. Бунтари и авантюристи в средновековна България. Велико Търново: Абагар, 2000.

Изготвил: Йеродякон Петър Граматиков

Радикальный ислам и его нацистские корни

Иеродьякон Петр ГРАМАТИКОВ

Время от времени в болгарское общество вбрасывается очередная порция информации о мусульманской общности в стране – то о событиях в Рибново, то о внутренних конфликтах в расколотом около двух десятилетий назад государственными “усилиями” Духовном управлении мусульман Болгарии. Приобретя болезненный опыт, связанный с расколом в Болгарской Православной Церкви, я решил заняться вопросом о корнях современного радикального ислама и о том, имеет ли он почву в нашей стране, потому что нам непрерывно внушают, что наша национальная безопасность находится под угрозой от деятельности его ячеек, эмиссаров, фондов, печатных изданий и пр.

Оказалось, что ни наша народная психология, ни исторические и геополитические условия не способствуют возникновению у нас ислама подобного вида. Институт исламских наук в Бомбее в Индии в своем электронном журнале “Ислам и современная эпоха” от 2011 г. рассматривает вопрос о том, каковым в действительности является конфликт между салафизмом (ваххабизмом) и суфизмом – двумя диаметрально противоположными мусульманскими идеологиями современности. В государствах, не имеющих демократической светской политики, этот конфликт принял форму насилия.

Знакомство с суфизмом помогает более ясному пониманию природы его идеологического противника – салафизма. Исламский мистицизм, называемый суфизмом, веками пользовался исключительной популярностью в мусульманском мире. Почему? Потому что он удовлетворяет две человеческие потребности – моральную и духовную. Суфии, мистики и бхакты изучают свое внутреннее “я”, что для них важнее всего универсума. Суфии-мистики учат, что только человек, познающий глубины собственной души, может иметь познание о Боге, поскольку Бог может быть понят не рационально, а посредством глубоких духовных упражнений и сил. Они используют богатую палитру культурных ресурсов для достижения этой цели, ассимилируя различные культурные ценности и выражая себя через культурные традиции и язык региона, в котором находятся. Духовными инструментами являются для них, с одной стороны, поэзия с ее мощным символическим языком, а с другой – музыка. В этом состоит тайна приобщения огромны,х масс верующих к этому учению.

Суфии говорили не на языке силы, а на языке любви. Именно язык любви в книге Джалаладдина Руми “Месневи и манави” говорит больше об исламе, чем сотни томов великих ученых. Недаром она названа “Кораном Пехлеви” (Персидским Кораном). Индийские суфии также пишут на персидском, но и на региональных языках, таких как авадхи, кари боли, маратхи и урду, используя символику местных культур. “Мехфил-е-сама” (божественная музыкальная служба) превращается в значимый элемент при утверждении суфийского ислама. Улемы сопротивляются, говоря, что музыка запрещена (харам) в исламе. Непризнание инакомыслия приводит к изоляции, а изоляция нуждается в политической поддержке, вырождается в политический ислам. Многие суфии подверглись влиянию философии неоплатонизма и других духовных систем, которые помогли им осознать себя. Суфизм – это нечто большее, чем ношение ладанок и амулетов и поклонение гробницам. Суфизм – это интенсивная религиозность и духовность.

Суфии имеют несколько философско-богословских школ, одна из которых – Вахдат аль-вуджуд – основана очень уважаемым испанским суфием Мухиддином ибн Араби, шейхом шейхов в средние века. Его школа наиболее открыта и либеральна. Она проповедует, что существует Одно Реальное Существо и все остальное – его проявления. Эта школа очень популярна и имеет многих последователей в Индии, где великие суфийские святые почитаются и мусульманами, и индусами. Суфизм с его толерантностью и инклюзивностью обеспечивает гармоническое сожительство и взаимопонимание людей, в то время как в современном мире многие религии и культуры эксклюзивистского толка ведут к экстремизму.

Салафизм, называемый также ваххабизмом или “ахль-аль-хадис,” происходит от слова „салафи”, означающего “то, что принадлежит нашим праотцам”. Он призывает возродить чистый ислам, который практиковали прадеды. Согласно идеологии салафитского ислама вся духовная деятельность должна базироваться единственно на Коране и хадисах и ни в коем случае на положениях законнических школ, таких как ханафитская, шафииитская и пр. Ваххабизм считает суфизм разрушительным для всего, что проповедует ислам. Посещение суфийских мавзолеев – противно Корану. Произносить можно только имя Аллаха, а не суфийских святых и даже пророка Мухаммеда. Не следует даже молиться на могиле пророка. Это реакционное движение зародилось в Неджде, области, преимущественно населенной бедуинами, не имеющей богатых культурных традиций Ирана и Индии. Основателем движения является большой знаток хадисов, получивший образование в Медине шейх Мухаммед бин Абд аль Ваххаб (1703-1792) из Неджда. По его имени движение названо ваххабизмом. Он решил представить “таухид” в самой чистой форме без следа “ширка” (ассоциирование других с Аллахом). Он отверг “таклид” (слепое повиновение чужому авторитету), молитвы святым (никто не нуждается ни в живом, ни мертвом, чтобы искать близости к Богу).

Зилотство для идеологической чистоты в салафизме, как во всякой религии или политическом движении, приводит к экстремизму и гонениям несогласных с ним. Пуританство, к которому ваххабизм призывает, почти недостижимо в современном сложном мире и обыкновенные мусульмане не видят смысла в нем, потому что на каждом шагу им необходимы компромиссы в обычной жизни. Когда местный владетель региона Мухаммед бин Сауд политически поддержал это движение, турецкие и британские власти решили начать борьбу с ним.

Основателем современного радикального ислама можно считать Амина аль-Хусейни, родившегося в 1895 или, что более вероятно, в 1897 г. в Иерусалиме. Он был сыном тогдашнего муфтия города, заклятого противника сионизма Тахира аль-Хусейни. Клан аль-Хусейни состоял из богатых землевладельцев южной Палестины. Тринадцать членов семьи были старостами Священного города между 1864 и 1920 годами. Полубрат Амина – Камил аль-Хусейни был муфтием Иерусалима до самой своей смерти в 1921 г. В своем родном городе Амин аль-Хусейни учил турецкий и французский языки у французских католических миссионеров и во “Всемирном израилитском альянсе”. Затем он несколько месяцев изучал исламское право в университете Аль-Азхар в Каире. Его учителем был Рашид Рида, салафит-интеллектуал, который покровительствовал ему до своей смерти в 1935 г. В 1913 г. Амин аль-Хусейни совершил хадж в Мекку. До начала Первой мировой войны он посещал Школу администраторов в Стамбуле, которая в то время была самым секуляризованным институтом в Османской империи.

Этот исламский духовный лидер повинен в сегодняшней трагедии палестинского народа. В 1921 г. британцы назначили его великим муфтием Иерусалима. Это было сделано против воли народа, так как на выборах он занял лишь четвертое место. Мусульманская община отвергла его кандидатуру, так как он не имел серьезного исламского образования. Он не был ни шейхом (религиозным лидером), ни алимом (исламским ученым).

В следующем году он занял пост главы Верховного мусульманского совета (1922-1937). Крах Османской империи и отмена халифата при Ататюрке вызвали у него чувство глубокого разочарования. Он поглощен идеей восстановления исчезнувшей исламской империи и дает клятву бороться со светски настроенными мусульманами.

В 1928 г. Хасан аль Банна основывает в Египте организацию под названием “Братья-мусульмане”, идеологическим вдохновителем которой стал Аль-Хусейни. Эта организация породила такие дочерние организации как “Исламский джихад” и “Хамас”. Все они пропагандируют ваххабизм, который оправдывает насильственные средства для освобождения “мусульманского мира” от неисламских элементов и мечтают о панисламской империи, в которой будут царить строгие исламские законы. Амин аль-Хусейни проповедовал исламское единство и и в 1931 году учредил Всемирный исламский конгресс.

Многие мусульманские и христианские палестинские лидеры были убиты из-за своих протестов против исламского террора Аль-Хусейни. Его наказательные отряды в период 1936-1938 г. физически уничтожили следующих видных палестинцев: шейха Дауда Ансари (имама мечети Аль Акса); шейха Али Нура аль Каттиба (из мечети Аль Акса); шейха Нусби Абдель Рахима (члена Совета Мусульманского религиозного суда); шейха Абдуллу аль-Бадуи (из Аккры, Палестина), шейха Аль-Намури (из Хеврона), Насра ад-Дина (мэра Хеврона). Только в период с 1937 по 1938 г. людьми Хусейни были убиты 11 мухтаров (лидеров общин, мэров) вместе со своими семьями.

История представляет нам Аль-Хусейни как жестокого человека, стремящегося к установлению панарабской империи на Ближнем востоке, известного активным уничтожением арабов и евреев, которых он считал угрозой своему контролю над арабским населением в Иерусалиме, использующего антиеврейскую пропаганду в целях поляризации обоих общин. В 1920 и 1929 г. он инициировал антиеврейские бунты, заявляя, что евреи планируют уничтожить мечеть Аль Акса, в результате чего сотни мирных евреев убиты – более всего в Хевроне, где еврейская община имеет 2000-летнюю историю.

Арабският бунт против британцев в 1936 г., при котором вооруженные арабские милиции снова истребляли евреев, вероятно хотя бы частично был финансирован нацистом Адольфом Эйхманом. В 1937 г. главный муфтий посещает германское консульство в Иерусалиме. Там он встречается с высшими чинами СС Эйхманом и Гагеном, с которыми обкуждает “еврейский вопрос”. Нацистская Германия предоставляет Хусейни финансовую и военную помощь. В июле 1937 г. он спасается от британского ареста, укрывшись в мечети Харам аш-Шариф, где пребывает до середины октября, и затем, переодевшись в женское платье, бежит в Ливан, где восстанавливает объявленный британскими властями незаконным Арабский верховный комитет и руководит нацией в изгнании.

В это же время Аль-Хусейни впервые встречается с Франсуа Жену, позднее прославившимся в качестве швейцарского банкира гитлеровского Третьего рейха. Их связь продолжилась вплоть до 60-х годов прошлого века. Франсуа Жену, который часто посещал Аль-Хусейни в Бейруте, финансировал сеть ОДЕССА, которая в период с 1949 по 1952 г. помогала внедрению тысяч нацистских экспертов в армии, государственные и пропагандистские институты и службы Египта и Сирии. Финансирование осуществлялось деньгами, захваченными у европейских евреев. Он спонсорировал арабских националистов в Каире и Танжере, создал импортно-экспортную компанию, названную Арабо-Африка, служившую для прикрытия самой яростной антиеврейской и антиизраильской пропаганды, открыл швейцарские банковские счета для северно-африканских освободительных армий Марокко, Туниса и Алжира. Он же основал Арабский торговый банк в Женеве, а в 1962 г. стал директором Арабского народного банка Алжира.

Восстание арабов было потушено британскими властями в 1939 г. и главный муфтий спасся бегством в соседний Ирак. В 1941 году Аль-Хусейни приехал в Рим и встретился с итальянским фашистским лидером Бенито Муссолини, ответственным за геноцид эфиопского народа в Африке. Муссолини торжественно обещал ему помогать палестинскому делу. Из Рима Хусейни рассылал фетвы, призывавшие к джихаду против Британии, и проповедовал свои взгляды о мусульманском единстве и панисламизме.

Но и в Иерусалиме, и в Ираке британцы успешно усмирили волнения и Аль-Хусейни нашел убежище в нацистской Германии. У нацистов он получил сильную идеологическую поддержку своего антиеврейского ислама и совместно с Гитлером и нацистской верхушкой разработал план пронацистской панарабской формы управления Ближним Востоком. Д-р Сергей Трифкович в своей книге “Меч Пророка” раскрывает и другие сходные с фашизмом черты в радикальном исламе, проповедуемом Аль-Хусейни: тотальное подчинение индивида; вера в непригодность национальной государственности в пользу “высшей” общности (в исламе – умма или община верующих, в нацизме – “герренфольк” или господская нация); вера в недемократическое управление “бложественного” вождя (исламского халифа или нацистского фюрера)…

В августовском номере иллюстрованного немецкого журнала “Сигнал” от 1942 г. помещена большая статья под заголовком “Мусульмане – гости Германии”. Там можно видеть уникальные фотографии главного муфтия Иерусалима Амина аль-Хусейни, который “после авантюристического бегства из Ирака, минуя Рим, прибыл в Берлин”. 25 ноября 1942 г. он был “принят фюрером для сердечного разговора” – это случилось за несколько недель до начала “Ванзейской конференции”, которая приступила к “окончательному разрешению” еврейского вопроса. На этой встрече Гитлер высказал намерение освободиться от евреев, переселив их из Европы в Палестину. Но Аль-Хусейни увидел в этом угрозу своим планам и стал добиваться решения еврейского вопроса путем уничтожения, а не экстрадиции европейского еврейства. На одном из снимков, помещенных в журнале “Сигнал”, видим, как немецкий министр д-р Мейер приветствует Аль-Хусейни на входе в Рейхсканцелярию. На другой фотографии представлена “мечеть на Берлинерштрассе – религиозный центр исламской общины, воздвигнутая в 1924-1927 гг. по образцу индийских мечетей”.

Во время разговора между немецким и арабским фюрерами, который запечатлен на снимке в журнале, муфтий настаивал на более ясном выражении симпатии нацистов к арабским националистическим целям на Ближнем Востоке. Гитлер, изложив свои соображения о невозможности незамедлительного официального заявления (скорее всего, чтобы не испортить отношения с Францией Виши), согласно официальной записи интервью в германском Министерстве иностранных дел, сказал хаджи Амину, что “это случится в момент, который сегодня нельзя определить с точностью, но который совсем не так далек, когда немецкие армии в ходе борьбы достигнут южного Кавказа. Как только это произойдет, фюрер сам уверит арабский мир, что час освобождения наступил. Германским приоритетом тогда станет уничтожение еврейского элемента, существующего в арабской сфере при протекции британской мощи” (Documents on German Foreign Policy 1918-1945, Series D, Vol. XIII no. 515).

Нацисты предоставили Аль-Хусейни прекрасные условия для жизни в Берлине и выделили на его нужды 10 тысяч долларов в месяц. Взамен он регулярно участвовал в передачах германского радио, клеймя евреев как “самых страшных врагов мусульман”. После разгрома нацистов при Эль Аламейне в 1942 г. он выступил по берлинскому радио с призывом к арабам оказывать постоянное сопротивление союзническим войскам. Тогда его и начали называть “муфтием Гитлера” и “арабским фюрером”. В марте 1944 г. он призвал к джихаду: “Убивай евреев везде, где найдешь их. Это угодно Богу, истории и религии”. Он постоянно вмешивался в судьбы европейского еврейства. Так, он заблокировал договор Адольфа Эйхмана с Красным Крестом об обмене еврейских детей на немецких военнопленных и таким образом послал в 1942 г. 10 тысяч еврейских детей в газовые камеры. 13 мая 1943 г. Хусейни убеждает Министерство иностранных дел Рейха отменить переброску евреев из Болгарии, Венгрии и Румынии в Палестину, узнав, что 4 тысячи еврейских детей, сопровождаемых 500-ми взрослых, успели прибыть туда. Он просит нацистского министра иностранных дел “приложить максимальные усилия” для блокирования подобных инициатив. Годом позже – 25 июля 1944 г. он пишет протестную ноту венгерскому министру иностранных дел в связи с изданием 900 сертификатов для еврейских детей и 100 взрослых, которых предстояло переселить из Венгрии вероятно в Палестину. “Защитник ислама” предлагает: “Если они обязательно должны быть выселены, то пусть их пошлют в другие страны, где их можно активно контролировать, например, в Польшу. Таким образом можно избежать опасности и не допустить вреда”.

Муфтий планирует постройку концлагеря в Наблусе (в Палестине), в котором будет применен гитлеровский план “окончательного разрешения” еврейского вопроса путем полного уничтожения. Будучи близким другом Гиммлера, верховного руководителя СС, он с его личного разрешения совершает частное посещение лагеря смерти в Освенциме, где на деле знакомится с технологией убийства европейских евреев. В сентябре 1943 г. при его вмешательстве проваливается план по спасению 500 еврейских детей из города Арбе в Хорватии. Он опасался, что, переселяясь в Турцию, дети в конечном счете окажутся в Палестине.

В 1942 г. он получает от нацистского режима пост премьер-министра панарабского правительства с штаб-квартирой в Берлине. Хусейни способствует организации арабского легиона в немецкой армии ”Arabisches Freiheitkorps”, состоящего из арабских студентов и северно-африканских эмигрантов в Германии. Этот легион преследовал союзнических парашютистов на Балканах и сражался на русском фронте. На фотографии, датированной декабрем 1943 г., муфтий заснят вместе с мусульманскими боевиками СС – азербайджанскими добровольцами на Восточном фронте. 2 ноября 1943 г. Гиммлер посылает ему телеграмму:

“Великому Муфтию: Национал-социалистическое движение Великой Германии написало на своем знамени борьбу с мировым еврейством. Поэтому оно следит с особой симпатией за борьбой свободолюбивых арабов, особенно в Палестние, с еврейскими захватчиками. Признание этого общего врага и общая битва с ним является прочной основой существующего естественного союза между Национал-социалистическим движением Великой Германии и свободолюбивыми мусульманами во всем мире. В этом духе в связи с годовщиной бесчестной декларации Бальфура примите мои сердечные поздравления и пожелания успеха в вашей борьбе до конечной победы. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер”.

В 1941 г. Амин аль-Хусейни становится главным архитектором нацистского наступления в Боснии: используемая сербами кириллица была запрещена. Православные сербы должны были носить синюю ленту на рукаве, а сербские евреи – желтую. Аль-Хусейни разработал детальный план уничтожения сербского населения, осуществление которого было остановлено самой нацистской Германией. За свою деятельность в Боснии муфтий получил титул “Защитник ислама”. Сто тысяч боснийских мусульман вступили в ряды фашистской армии. Их целью было обособление автономного нацистского протектората для боснийских мусульман. Этому способствовали прогерманские хорватские руководители А. Артукович и М. Будак. В Боснии под руководством Аль-Хусейни была проведена этническая чистка: было уничтожено 200 тысяч православных сербов, 22 тысячи боснийских евреев, 40 тысяч цыган. Трагедия конца ХХ века, когда сербы, руководимые Слободаном Милошевичем, и мусульмане Боснии и Герцеговины воевали между собой, уходит корнями в прошлое, завещанное хаджи Амином.

Муфтий лично набирает балканских мусульман для германских Ваффен СС, в том числе в дивизию Скандерберга из Албании и дивизию Ханджар из Боснии, которая ответственную за уничтожение более 90% югославских евреев. Дивизия Ханджар стала самой многочисленной мусульманской армией Третьего рейха (26 тысяч человек). Боснийские мусульманские воины с турецкими фесками с рунами СС на них получили те же привилегии, какие их предшественники и единоверцы имели на службе в имперской австро-венгерской армии: специальные пайки и свободу соблюдения мусульманских религиозных ритуалов. Каждый батальон дивизии имел имама, а каждый полк – муллу. 23 июня 1943 г. Гиммлер даже создал специальную СС-клятву для боснийских мусульманских бойцов:

“Клянусь перед Фюрером, Адольфом Гитлером, верховным главнокомандующим германскими вооруженными силами, что буду верным и храбрым. Клянусь перед Фюрером и руководителями, которых он выбирает, в беспрекословном подчинении до смерти”.

Нацисты питами особую симпатию к исламу. Это видно из заявления руководителя СС Гиммлера, сделанного перед шефом нацистской пропаганды Йозефом Геббельсом: “Я не имею ничего против ислама, так как он обучает мужчин в этой дивизии для меня и обещает им рай, если будут убиты в сражении. Очень практичная и аттрактивная религия для войны”. 1 марта 1944 г. Г. Гиммлер учредил в Дрездене Исламский ивститут (Islamische Zentralinstitut) во главе с Аль-Хусейни. Его задачей было проповедовать по всему миру нацистскую идеологию и в ХХІ веке.

После войны Аль-Хусейни бежал в Швейцарию, но его поймали и экстрадировали обратно в Германию, где он был задержан французами. После того как югославский верховный военный суд осудил его как военнопреступника на три года тюрьмы и на два года лишения гражданских прав, во Франции его поставили под домашний арест. В 1946 г. он с фальшивым сирийским паспортом сумел покинуть Францию и перебрался в Каир, где ему было предоставлено политическое убежище лично египетским министром иностранных дел. Напрасно еврейские организации писали петиции британским властям с требованием об его задержании в качестве военнопреступника. Югославия также настаивала на его экстрадиции, но без успеха. Британцы отклонили все эти требования из-за углубляющихся проблем в Египте и из-за палестинцев, среди которых он был все еще весьма популярен.

В Каире Аль-Хусейни продолжил свою деятельность. В конце 40-х и начале 50-х годов прошлого века он тесно сотрудничал с профашистской египетской группировкой ”Молодой Египет”. Член этой группировки Гамаль Абдель Насер вместе с другими офицерами совершили в 1952 г. государственный переворот, свергнув короля Фуада с престола. Муфтий оказал сильное влияние и на основателей партии БААС в Ираке и Сирии. Он привлек нацистского военнопреступника Алоиза Бруннера на работу в сирийском Генеральном штабе.

Большую роль сыграл Аль-Хусейни в деле создания Организации Освобождения Палесттины в 1964 г. Муфтий стал духовным наставником первого председателя ООП Ахмеда Шукайри, который претворял его идеологию в жизнь. Влияние воинствующего антисемитизма Аль-Хусейни среди палестинского народа, даже спустя почти 40 лет после его смерти в 1974 г., все еще очень велико – “Майн Кампф” Гитлера, по мнению палестинских арабов, занимает шестое место среди “вечных бестселлеров”! Его потомки принимают активное участие в жизни современной Палестины. Его внук Фейсал Хусейни, член ООП с 1964 г. до своей смерти в мае 2001 г. был министром без портфеля в Палестинской национальной автономии. Его внучка вышла замуж за Али Хасана Аламеха, основателя фракции ООП “Черный сентябрь”.

Племянник радикального исламского лидера, рожденный в Египте Рахман Абдул Рауф аль-Кудва аль-Хусейни более 40 лет был лидером палестинского движения. Большинство наблюдателей и экспертов знают его под именем Ясер Арафат, которое он принял в 1952 году, чтобы скрыть свое родство с Аль-Хусейни. Арафат начал работать на него с 17-летнего возраста. Сегодняшняя иракская трагедия также обязана Аль-Хусейни, который с помощью своей правой руки Карайлы Тулфа (Тулфа был ментором и дядей Саддама Хусейна) организовал в 1941 г. пронацистский переворот в Ираке. Несмотря на то, что Германия отправила повстанцам оружие и самолеты, переворот во главе с Рашидом аль-Кайлани, в котором участвовали и палестинские добровольцы, и иракская армия, провалился.

BY 

ANDREY

–         OCTOBER 22, 2012POSTED IN: СТАТЬИ

http://ru.pravoslavie.bg/?p=4762

Аугсбург и Константинополь

Иеродьякон Петр ГРАМАТИКОВ

На соборе в Спире император Карл Пятый запретил всякие нововведения в вопросах религии. Сторонники Лютера стали протестовать против этого запрета, из-за чего получили название протестантов. На соборе в Аугсбурге в 1530 г. Филиппом Меланхтоном (1497-1560), самым умеренным учеником Лютера, из новых религиозных доктрин было составлено Аугсбургское вероисповедание. На его базе протестантские принцы в том же году создали Смалкальдскую Лигу для защиты и взаимопомощи. С началом реформаторского движения отцы сегодняшнего протестантства переели свой взгляд с Рима на Константинополь.

В 1559 г. Меланхтон перевел на греческий язык Аугсбургское вероисповедание в своем доме в Виттенберге, где он жил вместе с православным диаконом Димитрием, сербом или болгарином по происхождению (во всяком случае славяноязычным из порабощенных агарянами на Балканах). Благодаря своему гуманистическому образованию Филипп Меланхтон хорошо знал греческий язык и творения церковных отцов и учителей, которые были продолжателями языка новозаветного священного писания. Только их он признавал авторитетами при толковании Нового Завета. Так, например, по мнению Меланхтона, под понятием «бескровной жертвы» Греческая Церковь понимает «молитвы верующих», а не евхаристические дары.

Хорошее знание современной ему Православной Церкви он получил от диакона Димитрия Мизоса, который проживал в его доме с 20 мая по конец сентября 1559 г. Мизос три года был диаконом в клире Константинопольской церкви и был послан Патриархом собрать информацию о новом европейском движении за Реформацию в Западной Церкви, слухи о которой уже достигли Константинополя.

Виттенбергский реформатор вручил диакону Димитрию при его отъезде письмо для передачи патриарху Иоасафу. В письме говорилось: «Действительно Церковь Божия в этой жизни и в этом мире как корабль, качаемый волнами, переживает страдания и невзгоды всякого вида, а в данный момент даже в тяжелейшей форме, но мы должны молиться Сыну Божьему вскоре посетить нас в славе. Рассказы Димитрия принесли успокоение среди безнадежности: по Божией милости Греческая Церковь уцелела как ранее трое юношей в огненной печи. Среди множества неблагочестивых противников- богоненавистников Господь сохранил стадо, которое почитает и прославляет Его Сына Иисуса Христа правильным образом».

Цель, которую Меланхтон поставил себе, было установление богословских контактов с Константинопольским патриархом Иоасафом ІІ (1555-1565), которому он пишет: «Мы сохраняем благочестивым образом Священные Писания, как пророческие, так и апостольские, догматические каноны святейших соборов и учение отцов – Афанасия, Василия, Григория, Епифания, Феодорита, Иринея…» и добавляет к письму Символ веры из Аугсбурга.

По всей видимости, однако, дьякон Димитрий не достиг Константинополя, не передал это письмо тогдашнему Вселенскому патриарху и не осведомил его о сильном желании последователей Лютера быть признанными семьей Православных восточных церквей.

В следующем году Меланхтон умер и желание приобщения к Православной церкви не осуществилось. В VІІ разделе Аугсбургского Символа с названием «О Церкви» Меланхтон пишет буквально следующее: «Всегда должна существовать одна святая Христовая Церковь», а затем цитирует Августина и Амвросия. В своей «Апологии Аугсбургского кредо» великий сподвижник Лютера подчеркивает: «Мы не служим частных литургий, а только общественные… потому что в греческой церкви их до сих пор не служат… Для греков литургия – это благодарственная жертва.» 25 сентября 1559 г. Филипп Меланхтон рассылает циркулярные письма ряду своих друзей, сообщая им, что в тот же день он отправил послание Патриарху Церкви Византии – духовному главе православных церквей. К этому письму он приложил «важный документ». Этот основополагающий документ не был ничем другим, как переводом на греческий язык «Символа веры нашей церкви» – Аугсбургской веры. В своем письме Меланхтон выражает широко распространенную во время Реформации уверенность в неизбежности скорого Страшного Суда и что только «покаяние и внутреннее обновление тела Христианства может помочь» в этой ситуации.

Греческая церковь уже была покорена турками, которых идентифицировали с апокалиптическими народами Гога и Магога (Откр. 20:8). Запад находился под постоянной угрозой извне со стороны этих народов и на внутреннем фронте – со стороны Папства, которое установило свою мощь в центре храма Божьего.

При обобщении лютеранских исповедных документов в «Книге согласия» (Concordia), вышедшей в 1580 г., в самом начале поставлены три вселенских, экуменических символа веры: Апостольский, Никейский (или Никео-Константинопольский в его западно-европейской редакции) и св. Афанасия. Лютеру особенно нравился последний из-за его ясноты понимания Троицы и двойной природы: «Не знаю было ли написано что-то более важное и более прекрасное со времени апостолов в Церкви и Нового завета» (M. Luther, Real- encyklopaedie fuer protestantische Theologie und Kirche. Bd.1. Hamburg, 1854, s.577). В конце упомянутой книги приложен перечень свидетельств св. Писания и древних церковных учителей с цитатами из латинских и более всего греческих патристичных сочиненй за период до появления Иоанна Дамаскина и Никифора Кавасилы (+ ог. 1335 г.)

14 лет спустя по инициативе канцлера (ректора) Тюбингенского университета Якоба Андреа и профессора греческого языка Мартина Круциуса университетские лютеранские богословы переняли эстафету. Большой интерес представляет корреспонденция между Вселенским патриархом Иеремией ІІ Траносом и тюбингенскими богословами (1573-1581). Она имеет объем примерно в 300 страниц и опубликована в Виттенберге ( городе Лютера и Меланхтона) в 1584 г., причем только письма патриарха занимают 161 страницу. Огромное значение для православного вероисповедания представляют решения поместных соборов в Константинополе в 1156, 1157, 1341, 1347, 1351 гг. богословско-догматического характера.

Патриарх Иеремия ІІ Транос родился в Анхиало в Османской империи (сегодняшнее Поморие в Болгарии). Получил образование вероятно в патриаршеской Акаемии в Константинополе, к которой всегда проявлял особый интерес. Им даже был созван специальный собор в 1593 г. для составления нового устава академии, согласно которому она должна была превратиться в интеллектуальный центр Православия и предназначалась для повышения образовательного уровня клира. На этом же соборе в 1593 г. было подтверждено посвящение Иова, митрополита Москвы, в первого патриарха России. Это посвящение было совершено Иеремией в 1589 г., когда он посетил Москву и декларировал автономность Русской Церкви. Иеремия был выбран Вселенским патриархом в 1572 г. и прослужил в этом сане до самой смерти в 1595 г. В этот период он два раза был отстранен от своего поста -. на девять месяцев в 1579 г.и на два года в 1582 г. Можно сказать, что он был самой выдающейся личностью, которая занимала патриаршеский трон во время османского владычества. Это был замечательный богослов, твердый реформатор и яростный враг симонии (коррупции в церкви). Он остался в истории церкви из-за своих ответов лютеранской церкви, когда она искала признания своего учения, посылая Конфессио Аугустана во Вселенский Патриархат для оценки и вынесения суждения. Его ответы по различным вопросам аугсбургского вероисповедания и корреспонденция с лютеранам включены сегодня в «символические книги» Православной Церкви.

Послания-ответы Иеремии ІІ от 1576,1579 и 1581 гг. занимают первое место среди восточных символических текстов в конце Х.VІ в.. Позднее были составлены: «Исповедание Восточной католической и апостольской церкви (1625) Александрийским патриархом Митрофаном Критопулосом, «Православное исповедание католической и апостольской Восточной церкви» (1640) Киевским митрополитом Петром Могилой, «Исповедание веры» (1672) Иерусалимским патриархом Досифеем, «Пространный катехизис Православной Восточной церкви» (окончательная редакция в 1839 г.) Московским митрополитом Филаретом Дроздовым.

В этой корреспонденции открывается множество тем, по которым имеется взаимное согласие, но и множество – по которым его нет. Обе стороны в этой первой по своему роду «смешанной богословской комиссии» (с той лишь разницей, что вся дискуссия проводилась в эпистолярной форме) в противовес определенным римско-католическим отклонениям достигли согласия по вопросам: истины и богодухновенности Писаний; Бога и Св. Троицы; греха прародителей и наследования его всем человечеством; теодицеи или оправдания Бога за зло в мире (причина зла – твари, а не Бог); двойной природы Христа в одной Личности; Иисуса Христа как главы Церкви; второго пришествия Христа, Страшного суда, вечной жизни, вечной награды и вечных мук; Евхаристии, двух составляющих – хлеба и вина (Тела и Крови), которые даются верующим; полного отрицания индульгенций; чистилища и обязательного безбрачия духовенства.

Согласия (полного или частичного) не было достигнуто по вопросам: Священного Писания; добавки «филиокве» в Никео-Константинопольском Символе веры; свободной воли человека; предопределения, судьбы; таинств, их сущности и числа; окропления при св. крещении, миропомазания и возраста принятия первого св. Причастия; смысла «изменения» хлеба при св. Евхаристии и природы евхаристийной жертвы; непогрешимости Церкви и вселенских церковных соборов; почитания святых, св. мощей и икон; соблюдения постов и других церковных традиций и ритуалов. По многим другим вопросам дискуссий или вообще не было, или они были поверхностными.

Одной из главных тем несогласия была тема пути оправдания. Лютеране считают, что оно невозможно только посредством веры, или веры и добрых дел, но настаивают, что добрые дела являются самым существенным плодом животворящей веры. По мнению патриарха Иеремиии, добрые дела способствуют оправданию, хотя и не являются единственным условием спасения. Спасение зависит не от них, а более всего от веры в Бога.

Тюбингенские философы имеют различный взгляд на число таинств и их эффект. В своем письме Иеремия излагает православную точку зрения: таинств – семь. Лютеранские богословы признают только два: крещение и евхаристию (причастие). По их мнению, только об этих двух таинствах говорится в Св. Писании и даже Иоанн Златоуст и другие отцы упоминали только их..Обе стороны объединились в отвергании индульгенции (практика Римской церкви), чистилища и теории, что святые оставляли Церкви сверхдолжную благодать (излишек благодати), с помощью которой папа мог освобождать души из чистилища. Различными были понимание покаяния как духовного лекарства вообще и исповеди перед свещеннослужителем в частности. В общих линиях православные и протестанты согласились в том, что опрощение грехов есть акт Всемогущего Бога, Который наполняет содержанием и силой Таинство Покаяния. Различие имелось в отношении таинства Священства, хотя лютеране и приняли основную идею, что служитель Слова, который совершает и таинства, должен быть «призван», которое подразумевает рукоположение в священный сан. Они настаивали, что при отсутствии епископа любой пастор (пастир) может совершить рукоположение, оправдывая свое утверждение ссылками на св. Писание и раннюю Церковь Христову, где нет ясной дифференциации между епископом и священником (пресвитером). Миропомазание и Елеоосвящение не признавались лютеранами таинствами. Целебат (безбрачие) клира единодушно был отвергнут в рамках двустороннего диалога (сюда не включались православные епископы). По православной традиции брак разрешался перед рукоположением в священный чин. Патриарх защитил монашество и аскетический подвиг, что с большими резервами лютеране все же приняли. По многим предметам веры лютеране, по всей видимости, погрешным образом поняли позиции Православной церкви и восточной христианской традиции, считая что они частично совпадают с римско-католической практикой, что привело к доктринальным несогласиям.

Корреспонденцию между Вселенским Патриархатом и тюбингенскими богословами не нужно считать последней и окончательной.В наши дни многие негативные факторы преодолены. В двадцатом веке родилось движение за преодоление разделения Церкви Христовой, что является беспрецедентным феноменом в мировой и церковной истории. В начале ХХІ века обе стороны имеют реальную возможность восстановить дискуссии без вмешательства ннешних сил и влияний, которые в ХVІ в. оказались помехой плодотворному диалогу.

Источник: журнал «Свет» №2, 2010 г.

BY 

ANDREY

 – APRIL 30, 2013POSTED IN: СТАТЬИ

http://ru.pravoslavie.bg/?p=5328&utm_source=rss&utm_medium=rss&utm_campaign=%25d0%25b0%25d1%2583%25d0%25b3%25d1%2581%25d0%25b1%25d1%2583%25d1%2580%25d0%25b3-%25d0%25b8-%25d0%25ba%25d0%25be%25d0%25bd%25d1%2581%25d1%2582%25d0%25b0%25d0%25bd%25d1%2582%25d0%25b8%25d0%25bd%25d0%25be%25d0%25bf%25d0%25be%25d0%25bb%25d1%258c

Кореспондентите в Руско-Турската война 1877-1878 г. на Балканския полуостров

Кореспондентите в Руско-Турската война 1877-1878 г.

на Балканския полуостров**

Автор: Олег Гоков *

Авторизиран превод със съкращения: йеродякон Петър Граматиков   

Балканският полуостров винаги е бил неспокоен и нестабилен в политическо отношение регион. Той се явява место на преплитане на опасни  конфликти вече по силата на това, че този регион се е формирал като пространство, където са в пряко съприкосновение Изстока и Запада, където влизат в контакт религиозните системи на исляма и християнството, православието и католицизма. Това е предопределило състоянието, което може да се характеризира като противопоставяне между цивилизациите.

Руско-турската война от 1877-1878 г. е едно от най-значителните събития през втората половина на ХІХ в. Тя оказва огромно влияние на съдбите на народите на Балканския полуостров, на външната политика на великите държави. Войната започва в условията на мощен подем на национално-освободителното движение против гнета на Османската империя и небивалото в историята на Русия обществено движение в негова поддръжка. Именно последното обусловило зараждането на руската военна кореспонденция.

Актуалността на разглежданата тема се определя от нейната неразработеност в научната литература. Единственото изследване по проблема на кореспонденцията на Балканския театър на военни действия в дореволюционната литература е цикъла статии от В. Апушкин.[1] Но, независимо от богатия фактически материал, в него се съдържат маса неточности, затъмняване на факти, особено по отношение на официалните правителствени кореспонденти.

Обект на настоящето изследване представлява кореспонденцията на Балканския театър на военни действия в периода на руско-турската война от 1877-1878 г. Необходимо е да се отбележи, че в дадената работа думата “кореспонденция” се употребява в две значения: обобщаващо, като синоним на понятието “журналистика”; и конкретно, обозначаващо изпращаните от кореспондентите писма, телеграм и пр. В посочения случай под “кореспонденция” се разбира всичко, свързано с дейността на кореспондентите, т. е. первото от приведените значения на термина.

Целта на изследването е да проанализира условията и резултатите от работата на  кореспондентите на Балканския военен театър в периода 1877-1878 г. Изхождайки от целта, авторът решава следните задачи:

- да изясни количествения и качествения състав на кореспондентите на руския и чуждестранния печат в Действащата армия;

- да изследва и сравни условията и качеството на работа на иностранните и российските кореспонденти;

- да оцени работата на Полевия щаб на Действащата армия с кореспондентите при армията;

- да осветли и покаже вътрешните различия в средата на руските и чуждестранните кореспонденти;

- да изучи материалите за войната, които се съдържат в кореспонденциите на руските кореспонденти, тяхното подаване и направление.

Географските рамки на работата обхващат територията на съвременна България, както и части от Румъния и Турция. Хронологическите рамки на работата: от есента на 1876 г., когато започва подготовката за войната и формирането на Полевия щаб, до пролетта на 1878 г., т. е. края на войната с Турция.

Говорейки за руската военна журналистика, следва да се отбележи, че тя се заражда именно в хода на руско-турската война през 1877-1878 г. Както пише историкът от края на ХІХ – началото на ХХ в. В. Апушкин, “както войната започва стихийно, така и също толкова стихийно се създала “възможност” руския периодичен печат да има свои кореспонденти на театъра на войната ... Това било обусловено, първо, от патриотическите чувства и стремежа да се предаде правдата за войната по време на водене на войната, а не след нея”.[2]

Журналистите от руските издания били допускани до театър на бойните действия по молба на отговорните редактори и издателите на вестниците. Те били командировани в Полевия щаб  в качеството на официални кореспонденти.

Руско-турската война (1877-1878 г.) предизвиквала интерес както в Русия, така и в другите европейски държави. В Руската империя, където грамотността след реформите от 1860-те години се увеличила, от делата на славянските народи (сърби, българи и др.), както и от боевите действия, се интересували всички слоеве от населението. Русия се декларирала като защитница на “братята-славяни”, и това утвърждение било основа на идеологията на балканската политика на империята. Прикривайки посредством защитата интересите на “братските славянски народи”, руските правителства през ХІХ – началото ХХ в. преследвали изцяло прагматични цели: контрол на черноморското крайбрежие и проливите Босфора и Дарданелите. Що се отнася до обикновеното население на Российската империя, то, не виждайки в болшинството си истинската причина за събитията, свято вярвало, че помага на родствените народи да се освободят от османското владичество. Оттук и повишения интерес към войната и вълните от патриотизъм, свързани с нея. 

В западните страни по отношение на тази война и нейния ход били свои собствени интереси от политически и военен характер, характеристиката на които излизат извън рамките на нашето изследване. Отбележим единствено, че те оказвали поддръжка на балканските народи само тогава, когато това е носило изгода за тях самите, а не на угнетеното населени на Балканите. Що се касае до военния интерес, то той бил напълно естествен в светлината на протичащите в Русия през 1860 – 1870-те години военни реформи. На военните специалисти на великите държави било необходимо да видят обновената руска армия в действие и на практика да оценят нейната боеспособност.

Всичко горееизложено се явява причина за изпращането в на театъра на военните действия на кореспонденти на периодически издания както от Русия, така и от други Европейски страни. Често военните кореспонденти били непосредствени участници в боевете, като правило – офицери, които съвместявали писателските способности с умението да ръководят войска.

Още през ноември 1876 г., от началото на мобилизацията, по ходатайството на министъра на вътрешните работи А.Е. Тимашов в щаба на Действащата армия в качеството на кореспондент на вестник “Правительственный вестник” бил командирован поручикът от лейб-гвардията на Уланския полк В.В. Крестовски. Следва да отбележим, че указаното издание представлявало официален орган на Министерството на вътрешните работи.

Завеждането на кореспондентите, намиращи се в армията, от самото начало на войната веднага било поставено под контрола на военните власти. Този контрол, наистина, нямал строг характер. При щаба на Действащата армия в началото на войната била създадена специална длъжност, на която назначили бившия преподавател в Академията на Генералния щаб, полковника от Генщаба М.А. Газенкампф. Прикрепен в течение на цялата война при Главнокомандващия, той водел журнал на боойните действия, съставял срочни донесения до императора, участвовал в обсъждането на плановете за военните операции, разшифровал донесенията от военните агенти на Русия в европейските страни, постъпавщи в щаба. Основната му задача била да завежда военните кореспонденти при Действащата армия. За да работи на театъра на бойните действия всеки желаещ  бил длъжен да получи от М.А. Газенкампф разрешение, след което му се издавали специални опознавателни знаци, и той можел да се счита кореспондент при армията.

На 17 април 1877 г. М.А. Газенкампф съставил докладна записка до началник щаба на Действащата армия, в която предлага условия за допуск на кореспонденти във войската. Отбелязвайки, че пресата има голямо влияние върху общественото мнение, както в Русия, така и зад граница, М.А. Газенкампф предлага да се допускат кореспонденти на фронта, но при съблюдаване на следните условия.

- руските кореспонденти да бъдат допускани по молба от редакциите и издателите на съответните вестници;

- чуждестранните – по препоръка от руските посолства и високопоставени лица;

- предварителна цензура да не се учреждава, но да се задължат всички кореспонденти да не съобщават никакви сведения за предвижването, разположението, численността на войските и за тяхните предстоящи действия. Предполагало се да се предупредят кореспондентите, че за неизпълнение на гореупоменатото задължение те ще бъдат отзовани от армията;

-  за наблюдение по изпълнението на този им ангажимент да се предложи на редакциите да доставят всички броеве от вестниците, в които ще бъдат напечатани кореспонденции от театъра на войната;

- да предостави на корреспондентите възможност да получат от завеждащия кореспондентите при щаба на Действащата армия всичките сведения, коитор началник щаба на армията признае за полезни или възможни да им се съобщават. За същото се предложило да се назначат определени часове.[3] 

М.А. Газенкампф пише, че “изискването за дружествен тон от кореспондентите, в равна степен, както и предварителната им цензура, ще бъдат за нас във вреда: и едното, и другото ще получат незабавна огласа и ще положат здраво основа за недоверие у публиката към тези кореспонденти, които бъдат допуснати”. Полковникът отбелязва, че “в този случай може даже да има опасение, че общественото мнение по-скоро повече ще се доверява на онези вестници, които ще се заемат с фабрикуване на лъжливи и злостни кореспонденции за нашста армия. От такива вестници, като например, “Neue Freie Presse”, “Pester Lloyd”, “Augsburger Zeitung” такова поведение би могло да се очаква”. “А тъй като общественото мнение, – продолжава в своята докладна полковникът, – в настоящето време – е такава сила, с която не трябва да не се съобразяваме, встникарските кореспонденти на най-влиятелните печатни органи са могъщи двигатели и даже съзидатели на това мнение, то по-добре да се постараем да разположим кореспондентите в наша полза”.[4] Като цяло, както забелязва Н.В. Максимов, в армията се допускали влиятелни кореспонденти, които представлявали дружествени издания, но едновременно с това им се давало да разберат, че със свой устав в чужд монастир не се влиза.[5]

На 19 април Великият княз одобрил записката и утвърдил М.А. Газенкампф на длъжността завеждащ кореспондентите.

 Кореспондентите започнали да се стичат още през април. Започнало откомандироването им в щаба на армията, за да я съпровождат в хода на бойните действия и да дават за последните своевременни отчети. Поставен бил въпроса а опознавателни знаци за тях. Предложението на чуждите кореспонденти Мак Гахан и де Вестин в такова качество да се използова бяла наръкавна лента с червен кръст в щаба на армията намерили за неудобно. По предложение на М.А. Газенкампф, първоначално кореспондентите, допуснати да съпровождат армията, били длъжни да имат знак на левия ръкав на мундира. Той представлявал кръгла пластина от мед, на която били гравирани орел (гербът на Российската империя), номера на кореспондента, надпис “кореспондент” и печата на Полевото комендантско управление на армията. За удостоверяване на личността си всеки кореспондент трябвало да има фотография с писмено потвърждение на личността му, подписано от М.А. Газенкампф, и подпечатана с печата на Полевото комендантско управление на обратната страна.[6] Било също така одобрено предложението на полковника да се определят приемни часове за кореспондентите в щаба на Действащата армия във времето от 9 до 11 ч.

На 7 юни 1877 г. обаче е издадена заповед по войските № 131, съгласно която се въвеждал нов знак за отличаване на кореспондентите. Въведена била трицветна (черно-жълто-бяла на цвят) наръкавна копринена превръзка. На нея бил изобразен гербовия орел, около който в полукръг се разполагал надпис “кореспондент”. Под надписа със златна нишка бил избродиран личния номер на кореспондента. От външната и вътрешнъа страна на превръзката трябвало да бъде поставен печат на Полевия щаб или Полевото комендантско управление на армията.[7] Без тези отличителни знаци кореспондентите не се допускали на позициите. Правата на кореспонденти се прилагали и ползовали също така от художниците, които били своего-рода като съвременните фотокореспонденти. Свободата на придвижване на кореспондентите в армията не била ограничивана, но те били задължени да съобщават за всяка промяна в своето местопребивание в щаба на армията.[8]

Кореспондентите пристигали в армията постепенно. За това може да се съди по дневниковите записки на М.А. Газенкампф, непосредствено след като ги е регистрирал. Така, на 22 апр. 1877 г. той записал: “Засега са допуснати само: Мак Гахан, де Вестин, Даннгауэр (“Militär Wochenblatt” и “Nationalzeitung”) и фон Марее (“Über Land und Meer”). Последните двама са офицери в отставка. Днес представих за подпис на Великия княз телеграм от Министерството на вътрешните работи за разрешение руските кореспонденти да следват армията и да изпращат кореспонденции си по пощата и по телеграфа директно до своите вестници”.[9] На 24 апр. му бил представен кореспондента на “Daily News” Арчибалд Форбс.[10] От 7 май е следващата записка: “Днес се явиха двама англичани-художници, кореспонденти на илюстровани журнали; и двамата са допуснати. Яви се също така кореспондентът на “Петербургски ведомости” Мозалевский и баварския граф Таттенбах-Рейнштейн, неизвестно защо попаднал сред кореспондентите на пражския вестни “Politik””.[11] На 5 май М.А. Газенкампф отмята, че “кореспондентите вече наброяват 11  и в допълнение 5-ма художници: един французин, един немец, двама англичани и един руски (В.В. Верещагин)”.[12] Запис от 16 май: “Числото на кореспондентите достигна до 23, в това число 7 руски: Максимов, Мозалевски, Каразин, Немирович-Данченко, Фьодоров, Рапп и Сокалски. Каразин и Фьодоров са едновременно с това и художници”.[13]

Броят на российските кореспонденти на Балканския театър с течение на времето се увеличивал. Към 5 юли 1877 г. техният състав бил следния [14]:

Таблица 1

Периодическо издание	Кореспондент
“Биржевые ведомости”	Н.В. Максимов
“Всемирная иллюстрация”	Н.Н. Каразин Н.П. Фёдоров
“Голос”	П.П. Сокальский
“Московские ведомости”	Л.В. Шаховской М.Ф. Мец
“Наш век”	Г. Стамболов В.И. Немирович-Данченко
“Новое время”	А.А. Суворин М.П. Фёдоров В.П. Буренин Н.Н. Каразин П.П. Сокальский А.Д. Иванов Н.Н. Россоловский В.И. Немирович-Данченко
“Одесский вестник”	П.П. Сокальский
“Правительственный вестник”	В.В. Крестовский
“Русский мир”	Е.К. Рапп
“Санкт-Петербургские ведомости”	М.П. Фёдоров Н.В. Максимов А. Теохаров
“Северный вестник”	Д.К. Гирс
“Тифлисский вестник”	Н.Я. Николадзе
“Sankt-Peterburger Zeitung”	Н.В. Максимов

Нужно е да се отбележи, че в хода на войната В.И. Немирович-Данченко преминал в “Ново время”, и започнал да праща кореспонденциите си в този вестник. В състава на щаба на Действащата армия се намирали, освен В.В. Крестовски, в качеството му на официален кореспондент на в-к “Правительственный вестник” художникът Е.К. Макаров, а също така известният художник-баталист В.В. Верещагин. през юли 1877 г. числото на художниците нараства. Пристигнали П. Соколов, Буткевич, М. Малышев – в Главната квартира, и П.О. Ковалевский – в отряда на Великия княз Владимир Александрович. На Балканския боен театър се намирал и известният художник В.Д. Поленов. Заедно с руската армия той взел участие в сраженията, очи в очи видял героизма на войниците, страданията на българите и запечатал всичко това както в живописни платна, така и в акварели (“Позиция”, “Артилерия в планините”, “Българско селце” и др.).[15]

Най-пълен списък на кореспондентите, присъединили се на театър на бойните действия, привежда Н.В. Максимов.[16] Той изброява всички, чиито фотографии били залепени в кореспондентския албум. Както се упомена по-горе, кореспондентите били задължени да носят по две фотографии. Едната оставяли в Полевия щаб, където тя била пазена в специален албум, а втората, с пропуска и печата, носили у себе в качеството на лично удостоверение.

Таблица 2. Руски кореспонденти

(бел. прев.: запазена е оригиналната ртография в руските наименования на изданията и имената на кореспондентите)

Периодическо издание	Кореспондент
“Правительственный вестник”	В.В. Крестовский
“Санкт-Петербургские ведомости”	Модзолевский
“Санкт-Петербургские ведомости”	Комаров
“Новое время”	А.А. Суворин М.П. Фёдоров В.П. Буренин Н.Н. Каразин А.Д. Иванов Н.Н. Россоловский В.И. Немирович-Данченко Маслов
“Русский инвалид”	М.П. Фёдоров (художник) Сухотин (подпоручик от руската армия)
“Всемирная иллюстрация”	М.П. Фёдоров (художник)
“Голос”	П.П. Сокальский
“Северный вестник”	Д.К. Гирс Байков (подполковник от руската армия)
“Русский мир”	Е.К. Рапп Георгиевич
“Московские ведомости”	Л.В. Шаховской М.Ф. Мец Иловайский (професор, бил временен кореспондент)
“Русские ведомости”	А. Теохаров
“Биржевые ведомости”	Н.В. Максимов

Сред кореспондентите на “Ново време” Н.В. Максимов не упоменава имената  на Н.Н. Россоловски и П.П. Сокалски, макар В.В. Крестовски да ги причислява към това издание. П.П. Сокалски в началото на кампанията бил кореспондент на вестник “Голос”, но впоследствие го заменили с американците Мак Гахан и Стенли. Що се касае до В.И. Немирович-Данченко, то той в началото на войната бил кореспондент на в-к “Наш век”, а след това започва да пише за“Ново време”. А.Д. Иванов бил едновременно и фотограф.

По отношение на иностранните кореспонденти, допуснати в началото на войната до театър на бойните действия, то техният състав бил отначало немногочислен, като правило, по един-двама от големите европейски държави. Към 5 юли имало следното представителство.[17]

Таблица 3

Страна	Периодическо издание	Кореспондент
Австро-Унгария	“News Wiener Tagblatt”	Не е посочен
Великобритания	“Daily News”	Мак Гахан
Прусия	“Militär Wochenblatt” “Kölnische Zeitung”	Капитан Даннгауер Доктор Шнейдер
Североамериканските Съединени Щати	“New-York Herald”	Мак Гахан
Франция	“Figaro”	де Вестин

Като правило, за кореспонденти чуждите издания изпращали офицери от Генералните щабове, които едновременно се явявали и неофициални военни агенти при руските войски. В качеството си на кореспонденти били аташирани и официални военни агенти, както, например, пруският майор фон Лигниц. Той изпращал своите писма в “Северогерманската всеобща газета”.

Чуждестранните кореспонденти попадали в театъра на военните действия по рекомендации от руските посолства и високопоставени лица. При това иностранните вестници обезателно ходатайствали пред дипломатическите представителства за допуска на своите кореспонденти.[18] Съвсем не всички желаещи получавали достъп до армията. Така, на 28 апр. М.А. Газенкампф бил принуден да откаже на двама кореспонденти – немски и английски. Английският подполковник Ховард Винцент пристигнал, по свидетеслството на М.А. Газенкампф, с маса препоръчителни писма. Обаче княз В.А. Черкаски, възглавяващ Руското гражданско управление в България,  се оказал познат с него и го отрекомендовал, откомандировал като потенциален английски шпионин. Това била причината, Великият княз да препоръча на англичанина да се откаже, което и било изпълнено.[19]

В крайна сметка, представителството на чуждите кореспонденти, според  Н.В. Максимов, било следното.[20]

Таблица 4. Английски кореспонденти

Периодическо издание	Кореспондент
“Daily News”	А. Форбс (или Форбес) Мак Гахан (американец)
“Times”	Грант Брекенбюрри (полковник на действителна служба в английската армия, който бил в отпуск)
“Grafic” (иллюстрированный журнал)	Вилерс (художник)
“Illustrated London News” (иллюстрированный журнал)	Гейл (художник)
“Standard”	Ф. Бойл
“The Skotsman”	Д.Л. Каррик (доктор, живеещ в Санкт-Петербург) Роуз
“Manchester Guardian”	Стенли (американец)
“Freemens” (ирландско списание)	Стенли (американец)

Мак Гахан пишел и за руския вестник “Голос”, както и Стенли. към корпуса на английските журналисти принадлежал и Хавелок, но сведения за това, за кой именно вестник е работил, няма нито в един от обработените от нас източници.

Таблица 5. Американски кореспонденти 

Периодическо издание	Кореспондент
“New-York Herald”	Доканкоз
“Boston Jornal”	Кинг
Вестникът не е указан	Джексон

В.В. Крестовски споменава в качеството му на американски кореспондент и Миллет, без да посочи към кой вестник последният е принадлежал.[21]

Таблица 6. Пруски кореспонденти

Периодическо издание	Кореспондент
“Militär Wochenblatt”	Даннгауер
“Hambourger Nachrichten”	Даннгауер
“National Zeitung”	Даннгауер
“Ausburger Allgemeine Zeitung”	фон Марее (или фон Маре)
“Üeber Land und Meer”	И. Шенберг (художник)
“Post”	фон Браухич
“Neue Militäriche Blatt”	фон Браухич
“Berliner Tagblatt”	Бета

Таблица 7. Австрийски кореспонденти

Периодическо издание	Кореспондент
“Neues Wiener Tagblatt”	Лукеш
“Politik” (пражки вестник)	Рейнштейн (поручик в оставка) Лахман
“Presse”	Лихтенштадт

 

Таблица 8. Френски кореспонденти

Периодическо издание	Кореспондент
“ХХ Siècle”	Бребан
“National”	Бребан
“Jornal d’Odessa”	Бребан
“Figaro”	И. де Вестин
“Moniteur Universel”	Д. де Лонле (или Лоне [22])
“Monde Illustré”	Д. де Лонле
“Estafette”	Белина
“Indépendance Belge”	Кон-Абрест
“Тemps”	Ламонт
“Republique Française”	Гране
“La France”	Фарей

В.В. Крестовски упоменава сред френските кореспонденти и Паньон, но без указания, към кой вестник е принадлежал.[23]

Таблица 9. Шведски кореспонденти 

Периодическо издание	Кореспондент
“Stockgolms Dagblad”	Берлинг (поручик от шведския Генерален щаб)

Таблица 10. Италиански кореспонденти

Периодическо издание	Кореспондент
“Opinion”	М.-А. Канини
“Pungolo di Napoli”	М.-А. Канини
“Gazetta Piemontaise”	М.-А. Канини
“Courier du soir de Milan”	М.-А. Канини
“Fanfulla”	Маркотти
“Roma di Napoli”	Ладзаро (художник)
“Illustration Italiana di Milano”	Ладзаро

Румъния представяли личният художник на княз Карл Сатмари и княжеският фотограф Душен.[24]

Испанският художник Хосе Луис Пелисер от Мадрид пристигнал в руската армия от испанския илюстровано списание “La Ilustración Española y Americana”.[25]

Кореспондентите на “Daily Telegraf” и болшинството виенски вестници не били допуснати в армията, доколкото представлявали недружествено настроени издания. Поради този факт, те живеели в Букурещ, ползвали сведения от втора ръка, включително и от събратя по профессия, а понякога “и от свои умозаключения”.

Освен това, Погенпол бил пратен в театъра на военните действия в качеството на представител на телеграфните агенства “Agence Havas”, “Reiter”, “Wolf” и “Vienne”.[26]

Бележки

[1] Апушкин В., “Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе”, Военный сборник,  № 7-8, 10-12 (1902); № 1-6 (1903).

[2] Апушкин В., “Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе”, Военный сборник,  № 7 (1902), с. 194.

[3] Газенкампф М., Мой дневник 1877-78 гг., с. 5.

[4] Там же, с. 5-6.

[5] Максимов Н.В., “За Дунаем”, № 5 (1878), с. 173.

[6] Газенкампф М., Мой дневник 1877-78 гг., с. 9.

[7] Крестовский В., Двадцать месяцев в действующей армии..., т. 1, с. 169.

[8] Там же, с. 170.

[9] Газенкампф М., Мой дневник 1877-78 гг., с. 9.

 [10] Там же, с. 12.

 [11] Там же, с. 20.

 [12] Там же, с. 22.

 [13] Там же, с. 28.

 [14] Составлена на основе: Апушкин В., “Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе”, Военный сборник, № 7 (1902), с. 202; Газенкампф М., Мой дневник 1877-78 гг., с. 33-34; Крестовский В., Двадцать месяцев в действующей армии..., т. 1, с. 170-172.

 [15] Виноградов В.И., Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии, (М.: Мысль, 1978), с. 187.

 [16] Максимов Н.В., “За Дунаем”, № 5 (1878), с. 176-177.

 [17] Апушкин В., “Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе”, Военный сборник,  № 7 (1902), с. 201.

 [18] Апушкин В., “Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе”, Военный сборник,  № 7 (1902), с. 196.

 [19] Газенкампф М., Мой дневник 1877-78 гг., с. 13-14.

 [20] Максимов Н.В., “За Дунаем”, № 5 (1878), с. 175-176.

 [21] Крестовский В.В.,  Двадцать месяцев в действующей армии…, т. 2, с. 177.

 [22] Там же, с. 177.

 [23] Там же.

 [24] Максимов Н.В., “За Дунаем”, № 5 (1878), с. 175.

 [25] Б.П., “Со времён Шипки и Плевны”,  Международная жизнь, № 3 (2003), с. 128.

 [26] Максимов Н.В., “За Дунаем”, № 5 (1878), с. 176.

Авторизиран превод със съкращения: йеродякон Петър Граматиков  

*Бел. Прев.: Олег Александрович Гоков е роден на 26 март 1979 г. в гр. Харков. След завършване на средното си образование постъпва в историческия факултет на Харковския национален университет “В.Н. Каразин”, който завършва с отличие през 2001 г. През 2004 г. защитава предсрочно кандидатската си диссертация “Ролята на офицерите от Генералния щаб за осъществяване на вънешната политика на Руската империя в мюсюлманския Изток във втората половина на ХІХ в.”. От 2004 година работи в Харковския национален педагогически университет “Г.С. Сковорода”. Кандидат на историческите науки, доцент в катедрата по всемирна история, с повече от 40 научни и учебно-методически публикации в издания в Украйна, Русия и САЩ. Сферата на научните му интереси е новата история на страните от Изтока и военното разузнаване.

**Публикувано: Canadian American Slavic Studies. – 2007. – Vol. 41. – № 2. – Р. 127-186; портал "Россия в красках": http://ricolor.org/about/avtori/gokov/

Опис на приложените илюстрации:

Рис. 1: полковник М. А. Газенкамф - Източник: Паренсов П. Из прошлого: В 5-ти ч. с приложением. Ч.1. На войне.- СПб.: Изд. В. Березовского, 1901.- С. 148.

Рис. 2: В. В. Верещагин. - Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 185. 

Рис. 3: В. И. Немирович-Данченко. - Източник: Газенкампф М. Мой дневник 1877-78 гг. – СПб.: Изд-во В. Березовского, 1908. – С. 146. 

Рис. 4: Сражение по улиците на Плевен на 31 юли. (Рис. от натура на Хосе Луис Пелисер). Дами от аристократическите кръгове приготвят марли и бинтове за Действащата армия. (“La Ilustración Española y Americana”). -[ Източник: Международная жизнь. – 2003. – № 3.

Рис. 5:  Руски солдати в боете на Шипка 24 август 1877 г. Рис. От бойното поле на Хосе Луис Пелисер. - Източник: Международная жизнь. – 2003. – № 3.

Рис. 6: Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 8-9.

Рис. 7: “На Шипка всичко е спокойно”. Художник В. В. Верещагин. - Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 171. 

Рис. 8: “Снежните траншеи на Шипка”. Художник В. В. Верещагин. - Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 172.

Рис. 9: Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 6-7.

Рис. 10: Български водачи в отряда на Гурко. Риц. Н. Н. Каразин. - Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 203.

Рис. 11: Източник: Виноградов В.И. Русско-турецкая война 1877

-1878 гг. и освобождение Болгарии. – М.: Мысль, 1978. – С. 220-221.